Я постараюсь быть практичным. 
Начну с главного вопроса: почему, собственно, детские истерики выделяются в некий особый подвид истерик? Разве есть в данном случае принципиальная разница между детьми и взрослыми? Это, позвольте, какая же?

В состоянии истерики человек вне зависимости от возраста не может совладать с собой, ему по-настоящему плохо, он не в силах поменять действительность привычным способом, не справляется с осознанием происходящего.

Вот из этого, мне кажется, и нужно исходить.
Не потому ли мы выделяем детские истерики в отдельную группу, что слабых проще обвинить в несдержанности и невоспитанности, что легче подвести теоретическую базу под этот неприятный для нас процесс? 

Конечно, в разном возрасте, а тем более у разных людей реакции на действительность несколько различаются. 
И в случае с детьми нам проще объявить причину детских расстройств несущественными причинами, в отличие от расстройств взрослых. Подумаешь - игрушку не купили! Или не дали доиграть. А ведь причина обиды - штука супер-субъективная, как про нее спорить, как оценить ее существенность!

Так что давайте по-существу. 
Я бы предложил вместо того, чтобы привычно искать манипулятивные способы прекращения неприятных нам проявлений близких, отнестись к ним по человечески.

Думаю, что в первую очередь человека в истерике жаль. Это нормально - жалеть того, кому плохо, не так ли? Вот и давайте сообщим ему об этом. Это ведь так важно - услышать, что тебя жалеют. Понимаю, что я сейчас отторгаю группу читателей, находящихся внутри подросткового-военного комплекса -уверенности, что жалость унижает. Про это, боюсь, невозможно говорить всерьез без клинического психотерапевта, поэтому предлагаю эту тему отложить до лучших времен. Важно просто сообщить человеку, что мы его ВИДИМ, что заметили его огорчение. Да-да - просто сообщить, желательно спокойно, обняв, так чтобы он нас услышал.

Далее. Предлагайте помощь. Спрашивайте в первую очередь, что нужно человеку для того, чтобы справиться с этим тяжелым состоянием, предложите стакан воды, предложите умыться. Не уставайте помогать. Если помощь отринута, просто отойдите - пусть он побудет с самим собой. Пусть у человека будет возможность проверить собственные механизмы перехода в другое состояние. 

Третье. Стоит объяснить нашу позицию. Что мы не умеем, не готовы общаться сейчас и таким образом (чаще всего это и является правдой). Это может звучать примерно так: "мне, честное слово, очень тебя жаль, я с радостью помогу тебе, чем могу, но разговаривать в такой форме не стану, поскольку не умею (мне это неприятно, мы ничего не достигнем, я нервничаю, я не могу так разговаривать и т.п.)" 

Разговор по существу сейчас невозможен, не злитесь: злиться просто не на что! Ведь истерика в 90 процентах случаев не имеет отношения к ее изначальному предмету. И, поверьте, ребенок способен это понять. Важно развести - и для самих себя тоже - состояние и предмет разговора. И позиция наша должна быть твердой. 

Если мы и сами чувствуем, как впадаем в "пограничное" состояние - самое время заняться собой (тот же стакан воды, глубокий вздох нам наверняка помогут). См., например, статью "Тело как педагогический инструмент".

О предмете истерики можно и нужно говорить только через некоторое (достаточно значительное) время после того, как человек успокоится. Ведь "внутри" мы ничего не услышим, мы переполнены горечью и жалостью к самим себе (справедливой жалостью). 

Если мы хотим добиться когнитивной фиксации, то есть осознания человеком какого-то факта (на улице холодно, мы торопимся, я не согласен с тем, что ты льешь воду на пол, не хочу и не могу слышать, как ты кричишь, у меня нет денег на игрушку), необходимо вести беседу когда все ее участники спокойны, когда им комфортно. В противном случае мы только распаляем и обижаем и собеседника, и себя самих. 

Я беру на себя смелость гарантировать, что при соблюдении этих простых человеческих правил, постепенно от истерик не останется и следа. Проверено и исследовано. Неоднократно. 

Тот факт, что у ребенка не хватает собственного опыта для изменения своего состояния, не делает его плохо воспитанным, распущенным, избалованным, а лишь более уязвимым. А это значит, что пора привычно вспомнить о нашей родительской роли. И предложить защиту и помощь.

Дима Зицер